Неточные совпадения
Жеребец, с усилием тыкаясь
ногами, укоротил
быстрый ход своего большого тела, и кавалергардский офицер, как человек, проснувшийся от тяжелого сна, оглянулся кругом и с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
Она
быстрым взглядом оглядела с головы до
ног его сияющую свежестью и здоровьем фигуру. «Да, он счастлив и доволен! — подумала она, — а я?… И эта доброта противная, за которую все так любят его и хвалят; я ненавижу эту его доброту», подумала она. Рот ее сжался, мускул щеки затрясся на правой стороне бледного, нервного лица.
Он не мог еще дать себе отчета о том, что случилось, как уже мелькнули подле самого его белые
ноги рыжего жеребца, и Махотин на
быстром скаку прошел мимо.
О, кто б немых ее страданий
В сей
быстрый миг не прочитал!
Кто прежней Тани, бедной Тани
Теперь в княгине б не узнал!
В тоске безумных сожалений
К ее
ногам упал Евгений;
Она вздрогнула и молчит
И на Онегина глядит
Без удивления, без гнева…
Его больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор,
Ей внятно всё. Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.
Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, всё кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной
ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И
быстрой ножкой ножку бьет.
Ударив гармоникой по забору, он бросил ее под
ноги себе, растоптал двумя ударами
ноги и пошел прочь
быстрым, твердым шагом трезвого человека.
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к
ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках, сухой и
быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Люди, выгибая спины, держась за головы, упирались
ногами в землю, толкая друг друга, тихонько извинялись, но, покорствуя силе ветра, шагали все
быстрей, точно стремясь догнать улетающее пение...
Он заставил себя еще подумать о Нехаевой, но думалось о ней уже благожелательно. В том, что она сделала, не было, в сущности, ничего необычного: каждая девушка хочет быть женщиной. Ногти на
ногах у нее плохо острижены, и, кажется, она сильно оцарапала ему кожу щиколотки. Клим шагал все более твердо и
быстрее. Начинался рассвет, небо, позеленев на востоке, стало еще холоднее. Клим Самгин поморщился: неудобно возвращаться домой утром. Горничная, конечно, расскажет, что он не ночевал дома.
Круг вращался
быстрее,
ноги шаркали слышней и заглушали голос Захария.
— Ага! — сердито вскричал Варавка и, вскочив на
ноги, ушел тяжелой, но
быстрой походкой медведя. Клим тоже встал, но мать, взяв его под руку, повела к себе, спрашивая...
В
быстрой смене шумных дней явился на два-три часа Кутузов. Самгин столкнулся с ним на улице, но не узнал его в человеке, похожем на деревенского лавочника. Лицо Кутузова было стиснуто меховой шапкой с наушниками, полушубок на груди покрыт мучной и масляной коркой грязи, на
ногах — серые валяные сапоги, обшитые кожей. По этим сапогам Клим и вспомнил, войдя вечером к Спивак, что уже видел Кутузова у ворот земской управы.
Пустынная улица вывела Самгина на главную, — обе они выходили под прямым углом на площадь; с площади ворвалась пара серых лошадей, покрытых голубой сеткой; они блестели на солнце, точно смазанные маслом, и выкидывали
ноги так гордо, красиво, что Самгин приостановился, глядя на их
быстрый парадный бег.
— Очень глупенький, — сказала она,
быстрыми стежками зашивая в коленкор какой-то пакет, видимо — бумаги или книги, и сообщила, незнакомо усмехаясь: — Этот скромнейший статистик Смолин выгнал товарища прокурора Виссарионова из своей камеры пинком
ноги.
«Болван», — мысленно выругался Самгин и вытащил руку свою из-под локтя спутника, но тот, должно быть, не почувствовал этого, он шел, задумчиво опустив голову, расшвыривая
ногою сосновые шишки. Клим пошел
быстрее.
Пропев панихиду, пошли дальше,
быстрее. Идти было неудобно. Ветки можжевельника цеплялись за подол платья матери, она дергала
ногами, отбрасывая их, и дважды больно ушибла
ногу Клима. На кладбище соборный протоиерей Нифонт Славороссов, большой, с седыми космами до плеч и львиным лицом, картинно указывая одной рукой на холодный цинковый гроб, а другую взвесив над ним, говорил потрясающим голосом...
Но в
быстром движении моем, когда я бросился, я вдруг сильно толкнул, совсем о том не думая, Бьоринга и, кажется, очень больно наступил ему на
ногу.
Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда недавно, глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом
быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным сознанием, что под
ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
— Отчего же, заходи, — сказал старик и
быстрыми шагами босых
ног, выдавливавших жижу между пальцами, обогнав Нехлюдова, отворил ему дверь в избу.
— Видно, у них всё так, — сказала корчемница и, вглядевшись в голову девочки, положила чулок подле себя, притянула к себе девочку между
ног и начала
быстрыми пальцами искать ей в голове. — «Зачем вином торгуешь?» А чем же детей кормить? — говорила она, продолжая свое привычное дело.
Чертопханов закипел, зашипел, ударил лошадь кулаком по голове между ушами,
быстрее молнии соскочил наземь, осмотрел лапу у собаки, поплевал на рану, пихнул ее
ногою в бок, чтобы она не пищала, уцепился за холку и вдел
ногу в стремя.
Уже в начале рассказа бабушки я заметил, что Хорошее Дело чем-то обеспокоен: он странно, судорожно двигал руками, снимал и надевал очки, помахивал ими в меру певучих слов, кивал головою, касался глаз, крепко нажимая их пальцами, и всё вытирал
быстрым движением ладони лоб и щеки, как сильно вспотевший. Когда кто-либо из слушателей двигался, кашлял, шаркал
ногами, нахлебник строго шипел...
— Слепой черт, — ответили вдруг несколько звонких голосов, и за дверью раздался
быстрый топот десятка босых
ног…
Матюшка переминался с
ноги на
ногу, а потом вдруг у него по лицу посыпались
быстрые молодые слезы.
Еще в то время, когда они проходили коридором, Гладышева поразила странная, молчаливая, напряженная суета в зале, топот
ног и какие-то заглушенные, вполголоса,
быстрые разговоры.
Мать видела, что бумаги хватают, прячут за пазухи, в карманы, — это снова крепко поставило ее на
ноги. Спокойнее и сильнее, вся напрягаясь и чувствуя, как в ней растет разбуженная гордость, разгорается подавленная радость, она говорила, выхватывая из чемодана пачки бумаги и разбрасывая их налево и направо в чьи-то
быстрые, жадные руки.
Тыбурций
быстрым движением повернул меня и поставил на
ноги; при этом я чуть не упал, так как у меня закружилась голова, но он поддержал меня рукой и затем, сев на деревянный обрубок, поставил меня между колен.
Трудно передать мои ощущения в эту минуту. Я не страдал; чувство, которое я испытывал, нельзя даже назвать страхом. Я был на том свете. Откуда-то, точно из другого мира, в течение нескольких секунд доносился до меня
быстрою дробью тревожный топот трех пар детских
ног! Но вскоре затих и он. Я был один, точно в гробу, в виду каких-то странных и необъяснимых явлений.
— Кавалье, ан аван! Рон де кавалье [Кавалеры, вперед! Кавалеры, в круг! (франц.)]. А гош! Налево, налево! Да налево же, господа! Эх, ничего не понимают! Плю де ля ви, месьё! [Больше жизни, господа (франц.)] — кричал Бобетинский, увлекая танцоров в
быстрый круговорот и отчаянно топая
ногами.
Видно было, что он когда-то танцевал прекрасно, но теперь был грузен, и
ноги уже не были достаточно упруги для всех тех красивых и
быстрых па, которые он старался выделывать.
«Неужели вы забыли, как я обнимал ваши
ноги и целовал ваши колени там, далеко в прекрасной березовой роще?» Она развернула бумажку, вскользь поглядела на нее и, разорвав на множество самых маленьких кусочков, кинула, не глядя, в камин. Но со следующей почтой он получил письмецо из города Ялты в свой город Кинешму.
Быстрым мелким четким почерком в нем были написаны две строки...
Александров сначала опасался, что почти шестимесячная отвычка от «патинажа» даст себя знать тяжестью, неловкостью и неумелостью движений. Но когда он
быстрым полубегом-полускоком обогнул четыре раза гладкую поверхность катка и поплыл большими круглыми, перемежающимися размахами, то сразу радостно почувствовал, что
ноги его по-прежнему работают ловко, послушно и весело и отлично помнят конькобежный темп.
Кормились объявлениями два мелких репортерчика Козин и Ломоносов. Оба были уже весьма пожилые. Козин служил писцом когда-то в участке и благодаря знакомству с полицией добывал сведения для газеты. Это был маленький, чистенький старичок, живой и
быстрый, и всегда с ним неразлучно ходила всюду серенькая собачка-крысоловка, обученная им разным премудростям. И ее и Козина любили все. Придет в редакцию — и всем весело. Сядет. Молчит. Собачка сидит, свернувшись клубочком, у его
ноги. Кто-нибудь подходит.
Федька вскочил на
ноги и яростно сверкнул глазами. Петр Степанович выхватил револьвер. Тут произошла
быстрая и отвратительная сцена: прежде чем Петр Степанович мог направить револьвер, Федька мгновенно извернулся и изо всей силы ударил его по щеке. В тот же миг послышался другой ужасный удар, затем третий, четвертый, всё по щеке. Петр Степанович ошалел, выпучил глаза, что-то пробормотал и вдруг грохнулся со всего росту на пол.
Ревизор Борноволоков, ступив на
ноги из экипажа, прежде чем дойти до крыльца, сделал несколько шагов
быстрых, но неровных, озираясь по сторонам и оглядываясь назад, как будто он созерцал город и даже любовался им, а Термосесов не верхоглядничал, не озирался и не корчил из себя первое лицо, а шел тихо и спокойно у левого плеча Борноволокова.
Разжалованный барон вскочил на
ноги и
быстрым шагом пошел в область дыма, где была его рота. Полторацкому подали его маленького каракового кабардинца, он сел на него и, выстроив роту, повел ее к цепи по направлению выстрелов. Цепь стояла на опушке леса перед спускающейся голой балкой. Ветер тянул на лес, и не только спуск балки, но и та сторона ее были ясно видны.
Если бы кто-нибудь в доме Вершиной открыл окно после полуночи, то он услышал бы на улице легкий шорох босых
ног на мостках, тихий шопот, еще какие-то мягкие звуки, похожие на то, словно обметали забор; потом легкое звяканье,
быстрый топот тех же
ног, все
быстрее и
быстрее, далекий хохот, тревожный лай собак.
Раздались
быстрые шаги босых
ног, громыхнул запор, ворота отворились — Шакир, в длинной до пят рубахе, молча взял коня под уздцы.
Ноги тронулись сами, и все
быстрее.
Когда тело отнесено было в каюк, чеченец-брат подошел к берегу. Казаки невольно расступились, чтобы дать ему дорогу. Он сильною
ногой оттолкнулся от берега и вскочил в лодку. Тут он в первый раз, как Оленин заметил,
быстрым взглядом окинул всех казаков и опять что-то отрывисто спросил у товарища. Товарищ ответил что-то и указал на Лукашку. Чеченец взглянул на него и, медленно отвернувшись, стал смотреть на тот берег. Не ненависть, а холодное презрение выразилось в этом взгляде. Он еще сказал что-то.
Он легко и ловко перешагнул через порог, освободился от ружья, поставил его в угол,
быстрым взглядом окинул и оценил сложенные в хате пожитки и вывернутыми
ногами в поршнях, не топая, вышел на средину комнаты.
— Здорово, Марка! Я тебе рад, — весело прокричал старик и
быстрым движением скинул босые
ноги с кровати, вскочил, сделал шага два по скрипучему полу, посмотрел на свои вывернутые
ноги, и вдруг ему смешно стало на свои
ноги: он усмехнулся, топнул раз босою пяткой, еще раз, и сделал выходку. — Ловко, что ль! — спросил он, блестя маленькими глазками. — Лукашка чуть усмехнулся. — Что, аль на кордон? — сказал старик.
Поданная водка быстро оживила всю компанию, а Селезнев захмелел
быстрее всех. В общей зале давно уже была «поставлена машина», и под звуки этой трактирной музыки старик блаженно улыбался, причмокивал, в такт раскачивал
ногой и повторял...
Дуня откинула волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по лицу ее,
быстрым движением передала старухе ребенка и, зарыдав еще громче, упала отцу в
ноги.
Молотки выпали из рук четырех работников, пораженных ужасом. Глеб
быстрее юноши поднялся на
ноги; он был бледен как полотно.
Люди в безумии страха метались по плоту; он колебался под их
ногами и от этого плыл
быстрее. Было слышно, как вода плещет на него и хлюпает под ним. Крики рвали воздух, люди прыгали, взмахивали руками, и лишь стройная фигура Саши неподвижно и безмолвно стояла на краю плота.
Сын молча усмехнулся в лицо отцу и
быстрым взглядом окинул его с головы до
ног.
Писатель сидел на широком тяжёлом табурете у большого стола, он подогнул одну
ногу под себя и, упираясь локтем в стол, наклонился вперёд, покручивая ус
быстрым движением пальцев. Его круглая, гладко остриженная голова была освещена огнями двух свечей, глаза смотрели зорко, серьёзно, но куда-то далеко, через Климкова.
Евсей протянул руку вперёд и пошёл
быстрее,
ноги у него подгибались.
Движения женщины стали
быстрее, судорожней; она так извивалась, как будто хотела спрыгнуть с рояля и — не могла; её подавленные крики стали гнусавее и злей; особенно жутко было видеть, как волнисто извиваются её
ноги, как резко дёргает она головою, а густые волосы её, взмётываясь над плечами, точно крылья, падают на грудь и спину звериной шкурой.